Соседи по лестничной клетке приехали в наш дом в воскресенье, в мае 1984 года.
Я заканчивал восьмой класс и жил предвкушением подарка от отца. Часы. Это должны были быть настоящие, механические часы. Ограничений по цене и фасону не было никаких. К счастью для родительского кошелька, в то время часы не стоили как полноразмерная океанская яхта и вполне помещались в размер ежемесячной отцовской заначки.
Май был жарким, двор был переполнен ароматом черёмухи и криком дворовой детворы, моих постоянных напарников по играм, шалостям и поискам приключений на готовые к порке жопы.Заезд соседей был шумным. Вещей у них была тьма-тьмущая, и я даже задумался, а поместится ли всё это в их новую квартиру. Впрочем, опасения были напрасны.
Ближайшей осенью сосед позвал нас с ребятами в гости, посмотреть снятое им самим кино. Тогда-то я и убедился, что весь привезённый скарб уютно разместился на просторах их трёхкомнатной квартиры. Это был ролик про охоту и форты. То ли из-за экономии плёнки, то ли из-за собственной несобранности в фильме соседствовали такие несовместимые вещи. Дядя Вова был счастлив, он всегда, как я потом понял, любил детей, а своих ещё не было. Однако, тётя Света – его жена уже была на сносях их первой дочкой. Сосед был активным, он соорудил у подъезда стол и скамейку, помог нам установить футбольные ворота, покрасил старому алкашу Боцману его гараж, в результате чего мы узнали, что Боцман служил вместе с Маринеско и был настоящим героем войны. А ореол героя в те времена превращал обычных людей в небожителей. Мнение детворы кардинально изменилось с пренебрежительно-глумливого на восторженное.
А когда оказалось, что в его гараже стоит настоящий трофейный мотоцикл БМВ 42 года выпуска, то Боцман, преодолев несколько этажей, вознёсся на уровень Бога. В гараже был создан штаб, куда принимали строже, чем в пионеры в школе.Жили соседи дружно. Дядя Вова работал на заводе, а тётя Света в конструкторском бюро. Скоро она родила и поэтому стала сидеть дома, гулять с дочкой, встречать дядю Вову с работы.
Наши квартиры соседствовали стеной в гостиной. Но тогда мы не называли эту комнату так, у нас она звалась – зал. Это пошло от прабабушки, которую я совсем и не помнил, она умерла задолго до моего рождения. Дедушка рассказывал, что для неё это было особенно важно, — правильно называть вещи. Объяснение не претендовало на завершённость, но никто не спорил. Иногда, я и сейчас называю свою гостиную залом.
Стена не имела признаков шумоизолированности, поэтому каждый знал, что у кого в семье творится. Из их квартиры доносилась тишина. Я подчас думал, что они вообще избегают соседнюю комнату, перенеся всю свою деятельность в две остальные комнаты и кухню. Позже, много позже, оставаясь в зале для вечернего чтения, потому что в детской занимался на гитаре мой брат, я выслушал много из-за этой стены.
Время листает дни с чудовищной скоростью. Но у меня потрясающая память. Я помню, как они жили счастливо, как радовались рождению второй дочки, как тётя Света, слегка располневшая от вторых родов, стала ревновать дядю Вову. Вот тогда они приходили в соседнюю с нашим залом комнату, и я взрослел, покруче чем от книг. Человеческие трагедии, я их насмотрелся за свою жизнь. Эта была, пожалуй, самая первая в моей практике наблюдения. Нервы, скандалы, истерики, претензии, а следом пьянство, деградация, развод, разъезд, алименты. Обычная человеческая грязь. Я давно уже не живу в том доме, да и дом этот уже давно заколочен и с отчаянием седого старца ждёт капитальный ремонт. Гараж-штаб сгорел, а мотоцикл продали родственники умершего Боцмана. Футбольные ворота в конце девяностых разрезали сборщики вторчермета. Крики детворы уже давно не нарушают тишину пустого двора. На заборе возле старого тополя едва различимы силуэты старух, что с раннего утра и до позднего вечера сидели как приколоченные на скамейке и мыли кости всему двору. А дом, мой дружный и весёлый когда-то дом, смотрит глазницами своих пустых окон на скамейку и стол, что однажды летом в 1984 году установил возле черёмухи наш сосед-кинолюбитель.
Свежие комментарии