— Я обязательно буду жить, – он улыбается светлой гагаринской улыбкой.
Даже сейчас, после лечения, в его худом и изможденном теле чувствуется молодая сила. Пройдет химиотерапия, пройдет рак, и он вновь станет прежним сильным и красивым. Вчера приходила его жена. Он ее крепко целовал. И говорил, что хочет ребенка от нее.
Но из хосписа так просто не выйдешь.
—Понимаешь… рано сдаваться. Тут надо вырывать жизнь зубами. На кону все, – он убеждает больше себя в необходимости жить, чем меня. Кипучая молодость играет в нем, и она кричит лишь одно: жить! жить! жить!
Я так тоже кричал. Когда доктор сказал мне, что у меня рак желудка. Что почти нет шансов. Я тогда решил, что это дурной сон. Потом – что все это иллюзия. «Все это ненастоящее, декорации, — твердил я себе, — Ты не можешь умереть. Просто эта фальшивка рассыпется, и ты окажешься в настоящем мире». Все вокруг выцвело, стало плоским и игрушечным. Я зажмуривал глаза и надеялся, что вот-вот все разрушится. Но мир упрямо продолжал существовать.
— А ты разве не хочешь жить?
Я пожимаю плечами.
— Хотел когда-то.
— А сейчас?
— А сейчас я ничего не хочу.
— Вот! – говорил я давно жене и показывал статью в интернете. – Тоже рак желудка, уехал в тайгу, построил дом, библиотеку… выжил! А обещали полгода.
— Полгода, – сказали и мне в больнице. — Химиотерапия не помогла.
— Ты не проживешь с таким настроем, – убежденно говорит мой сосед. — Нужно верить. И все получится.
Старенький телевизор, трещащий о войне где-то далеко-далеко. А когда-то я тоже смотрел, спорил, кричал. Важно? А неважно. Социальное неравенство? Тоже неважно. Все же умрут. Какое тут неравенство?
— Может, и не проживу, – говорю я. — Я не знаю. Пока жив.
***
Каждый день меня теперь навещает девушка. Таня. Она сначала ухаживала за бабушкой. Первые несколько раз приходила бледная, совсем никакая – все-таки, смерть дышит прямо в лицо. А теперь привыкла. Стала волонтером.
В тот день был сильный шторм. Весь вечер. Улицы затопило, и она весь вечер просидела со мной. Я ей рассказывал о жене. О ее светлых волосах, подрагивающем и нежном голосе. И вдруг понял, как Таня похожа на нее.
— Ложитесь ко мне, – попросил вдруг я.
Она сначала смутилась, покраснела. А потом без единого слова вдруг нырнула ко мне в постель. И я почувствовал ее теплое дыхание, ее волосы, коснувшиеся моей щеки и разметавшиеся по постели, тепло и близость ее тела. Время обратилось вспять, и я вновь лежал с женой – как пять лет назад. И все мирно и тихо.
***
Но кончилась та жизнь. Сначала мне было очень страшно. Я лежал в ночь после объявления диагноза и падал в бесконечную бездну – и понимал, насколько я мал и беззащитен. Страх во мне все нарастал и нарастал, я сжимал подушку и плакал, жажда жизни становилась все сильней и сильней, а потом – все кончилось. Словно тебя окунули в воду. Всю жизнь ты плыл на плоту, но вот он перевернулся, и ты барахтаешься в холодной воде , от которой все в душе цепенеет и замирает. Но проходит несколько минут – и ты привыкаешь.
Хочу жить! Кричал я.
Зачем? Спрашивал у себя.
И не находил ответа.
Я как-то увидел по телевизору рекламу концерта – и вдруг понял, что когда концерт будет, я уже умру. Люди будут танцевать, а я буду лежать в могиле. Неужели после моей смерти мир собирается продолжать существовать? Мне стало как-то не по себе. Словно душу в тисках зажали.
Вся наша жизнь – холодный океан. А мы все живем на плоту. И строим планы на будущее, которое может и не настать. Наивно верим, что смерть придет к кому угодно, но не к нам. Все это – иллюзия, красивый и уютный домик.
Моя жена Аня перестала ко мне ходить. И сыну не говорила обо мне. Словно смертельная болезнь – это что-то неприличное и постыдное. Хотя, может так и есть.
***
Мой сосед, верящий в то, что будет жить, умер сегодня ночью. Умирал он долго и мучительно. И под конец уже мечтал о смерти, чтобы избавиться от страданий. Все обитатели хосписа сегодня ходят тихие и молчаливые – он все-таки вселял в нас бодрость и оптимизм.
Немного скажу о них. Тут люди добрые и внимательные. Может, потому, что мы все скоро умрем? Я как-то решил, что хоспис – это уже иной мир. Не наш, обычный. И нет тут больше прежних людей. Все тут бывшие – бывшие учителя, бывшие врачи, бывшие граждане, даже бывшие родители. Все эти роли ушли прочь, и остались только люди.
Может, смерть и полезна? Только рядом с ней пробуждается истинный человек.
***
Холодный осенний ветер дует в лицо, а я выхожу их хосписа на своих двоих. Живой и здоровый. Потрепанный, конечно.
Меня многие провожают завистливым взором. Теперь я устроюсь на работу, заведу себе девушку, буду жить и радоваться. И я улыбаюсь – светлой гагаринской улыбкой. Как мой сосед по палате. Который хотел жить. И не выжил.
Но в тот теплый и уютный домик иллюзий я уже не вернусь. Я знаю, что я умру. Может, меня собьет завтра машина. Может, зарежут грабители. Может, вернется рак.
Но не плевать ли мне на это?
Я улыбаюсь.
Плевать.
Просто живи.
© Большой Проигрыватель
Свежие комментарии