Весной 1986 года, я служил в армии. Мои гланды, почти постоянно были воспалены, и я часто обращался в санчасть. Лечение было мгновенным, мне смазывали гланды чем-то невкусным, и я шёл служить дальше. Боль утихала, потом появлялась снова. Видимо капитану надоело переводить на меня лекарство, и он решил, отправил меня в госпиталь, на операцию.
Операция предстояла несложная, и капитан планировал моё возвращение в часть через две недели.Госпиталь находился в родном городе капитана, и он решил лично меня туда отвезти. Наша часть находилась в лесу, и добраться напрямую до госпиталя без пересадок, было невозможно. Маршрутов было два: часть – областной город нашего гарнизона – госпиталь; и второй: часть – узловая станция – госпиталь. Второй маршрут проходил через мой город. И при желании, он мог стать узлом пересадки, с неизбежным ожиданием нужного поезда, и возможностью для меня навестить дом на три – четыре часа. Всё зависело от капитана.
Капитан был рыжим, и не был идеалистом. Готовя сопроводительные документы, он обратил внимание на место, откуда я призывался, вызвал меня к себе, и спросил:
– Ты в курсе, что мы поедем в Куйбышев?
– Так точно.
– И будем проезжать твою Сызрань. А можем и пересадку в Сызрани организовать. Ты как?
– Никак. Толку смотреть на город через окно вокзала? Только душу травить. А пересадка займёт час. На Куйбышев полно поездов и электричек ходит.
– Но мы можем приехать в Сызрань, а в Куйбышев поехать на следующий день, – многозначительно сказал капитан, и пристально посмотрел на меня.
– Тогда другое дело! – обрадовался я.
– Ясен пень, но мне нужен стимул. Эти сутки, я бы мог провести и в Куйбышеве, родном городе. Навестил бы родителей, друзей, пивка попил, на рыбалку бы съездил.
– Это правильно.
– Хватит тупить! Ты мне сможешь досуг организовать?
– Смотря какой.
– Бабу отзывчивую. Тебя ведь из института призвали?
– Так точно.
– Ну и давай студентку с пятого курса.
– Я не могу гарантировать. На это время нужно.
– Беда с тобой! Ладно, поедем без пересадки в Сызрани.
Когда мы проезжали Сызрань, поезд остановился напротив моего дома. Мимо нашего окна проходили железнодорожники в оранжевых жилетах, что – то высматривая в рельсах. А я пытался рассмотреть сквозь лесопосадку крышу своего дома. Капитан не выдержал, и сказал:
– Чего сидишь? Вещмешок в зубы и бегом до дому.
– А как же Вы?
– В Куйбышеве себе бабу найду. Встречаемся завтра утром на площадке где конечная электрички. Я там буду в десять часов.
– Спасибо, товарищ капитан!
– На здоровье, а я люблю коньяк «Белый Аист». Уловил?
– Так точно!
– Бегом – марш!
Мамы дома не оказалось. Я зашёл к соседке, у которой обычно хранился наш запасной ключ, и узнал, что мама уехала в командировку. Я переоделся и пошёл в магазин за коньяком. Цена меня расстроила: пятнадцать рублей восемьдесят копеек. А мой капитал составлял всего три рубля. Я стоял около магазина, и пытался найти ответ на классический вопрос: где взять деньги на коньяк?
От раздумий меня отвлёк женский голос:
– Артур, это ты?
– Так точно, ответил я, повернулся, и увидел Ленку, которая жила в соседнем подъезде.
– Как ты похорошел! Прямо Бельмондо! Всё, дембельнулся?
– Нет. Ленка, мне двадцать рублей взаймы надо.
– А ты что, сбежал?
– Нет, на побывку. Завтра утром уеду. Деньги дашь?
– Подожди, посмотрю, сколько у меня в кошельке.
– Давай, не жадничай, защитнику Родины!
– Да, хитренький! Я тебе сейчас дам, а тебя убьют. Кто мне вернёт?
– Кто меня убьёт? Я в лесу служу. У нас, пули не летают.
– На, восемнадцать рублей, а трёшку себе оставлю. Мне сегодня в ночь, а утром с девками в баню пойдём.
– Спасибо! Я матери напишу, и она тебе отдаст.
– Нет уж, сам взял, сам и отдавай.
– Но это только в декабре следующего года, как из армии вернусь.
– Я терпеливая. Пока!
Время пролетело быстро. Я съездил в институт, посмотрел на свою группу. Долго искал свою девушку, которая мне сообщила, что встретила другого. Вечером посидел во дворе с приятелями. И за полночь лёг спать, поставил стрелку будильника на пять утра, чтобы успеть на первую электричку до Куйбышева.
Проснулся я от того, что выспался. Мне было хорошо, как в детстве. Я стал осматривать свою комнату и вдруг увидел свою парадку. Будильник! – стрельнуло в голове, и я посмотрел на циферблат. Стрелки показывали пятнадцать минут девятого…
Дальше всё было очень быстро: парадку с коньяком в сумку; вокзал; скорый поезд; а в двенадцать часов я уже ходил по перрону, и искал капитана. Надо отдать должное капитану, он сидел на скамейке и читал газету.
– Здравия желаю, товарищ капитан! Виноват, опоздал!
– Молодец, что сообразил приехать. Где форма?
– В сумке.
– Бегом в кусты и переоденься!
– Слушаюсь!
Когда мы подошли к госпиталю, капитан нарушил молчание, и сказал:
– Ты понимаешь, что подвёл меня?
– Так точно!
– И что думаешь делать?
– Вторую бутылку коньяка?
– Это за залёт, а за мои погибшие нервные клетки? Я ведь подумал, что ты на радостях попёрся в кабак, и там тебя патруль замёл, или менты. Переживал.
– Третью бутылку коньяка?
– Договорились. Сумку с твоей гражданкой я заберу в часть. Пригодится в самоход ходить, когда дедом станешь. Запиши номер телефона дежурного по части. Как сделают операцию, неделю на поправку, а потом попроси старшую медсестру позвонить.
Планы капитана на моё двухнедельное пребывание, нарушила медсестра Нина, которой я чем – то понравился. Обходы в госпитале отсутствовали, и она положила мою карту в отсек для тех, кого лечили без операции. Каждые четыре часа мне кололи уколы, а днём я чистил картошку на кухне. Не служба – а мечта!
На исходе третьей недели, Нина сказала мне:
– Пришла телефонограмма из твоей части. Тебя потеряли. Завтра не ешь, будут анализы брать. Послезавтра операция.
– Больно будет?
– После операции. Но я тебе волшебные капли дам.
Гланды удалили за семь минут. Боль, о которой говорила Нина, проявилась утром: казалось, что в уши воткнули по гвоздю. А при попытке сглотнуть, боль усиливалась. Нина закапала в уши капли, и сказала:
– Никому не говори про капли. Их разрешают капать только офицерам. Как только боль появится – подходи к медсестре. Я всех предупрежу. И ещё, тобой интересуется твой хирург.
– Хочет вернуть гланды?
– Ты ему спасибо скажи, у него золотые руки. Ты обратил внимание на молчаливого паренька, невысокого росточка? Ходит по нашему отделению.
– Да, а чего он молчит?
– Ему удаляли гланды, и задели голосовые связки. Теперь он немой.
– Ни хрена себе! Лекари!
– После обеда, сходи к хирургу. Подполковник Павлов.
После обеда я нашёл хирурга. Увидев меня, он спросил:
– Жалобы?
– Никак нет, – тихо прошептал я. Вы меня искали.
– Искал, присаживайся. Ты с шестьдесят второго года, староват для солдата, уклонист?
– Студент.
– Какой курс?
– Четвёртый.
– Отлично! Поскольку медицинское обслуживание в СССР бесплатное, а ты должен мне, за блестяще проведённую операцию, я предлагаю погасить твою задолженность, написанием конспекта, по материалам двадцать седьмого съезда КПСС.
– Готов?
– У меня уши болят.
– Это мы исправим. Тебе будет помогать Нина, с волшебными каплями. Соглашайся, я вас закрою в кабинете, с идеальной звукоизоляцией. Она за тебя, как за родного просила, три недели балду гонял. Отблагодаришь её.
– Я согласен, а какой объем?
– Общая тетрадь, – ответил хирург, и достал из ящика общую тетрадь, формата А4.
– Ого!
– Чего ого? Крупным почерком, и через строку. Вот тебе две ручки и газету. Чем неразборчивей почерк – тем лучше.
В кабинете, где я писал конспект, проверяли остроту слуха. И в нём были не слышны наружные шумы. Уже через сорок минут, мне казалось, что голова взорвётся от этой тишины. Я пожаловался Нине, и она принесла мне вентилятор. С каким наслаждением я слушал, как он жужжит!
На четвёртый день конспект был готов. Хирург меня похвалил, и подарил шоколадку, которую я отдал Нине. А вечером состоялась беседа с двумя другими хирургами. Они предложили мне написать конспекты и им. Взамен, они предложили мне удалить и грыжу, и аппендицит. И тогда мне обеспечено пребывание в госпитале два месяца, как минимум. А потом пойдут: урология, терапия, кардиология и кожвен. Конспекты можно будет писать до самого дембеля, который приключится двадцать восьмого сентября следующего года, сразу, после выхода приказа министра обороны. Я попросил время «на подумать до утра».
Но утром, сразу после завтрака, в отделении я столкнулся со своим капитаном:
– Ты чего, корнями тут пророс? Почему никто не позвонил в часть? Ты просил позвонить?
– Никак нет, неделя после операции ещё не прошла.
– А почему? Противопоказания?
– Не могу знать.
– Вещи в зубы, бегом в камеру хранения, получай парадку, и жди меня на лавочке, около входа!
Из здания, капитан вышел сердитым. Подойдя ко мне, он спросил:
– Чем ты тут хирургу понравился? Стоит за тебя горой.
– Конспекты ему написал.
– Понятно! И тебе, наверняка предложили написать и за других врачей?
– Так точно.
– Ясно. Приказать не могу, и забрать тебя не могу, без разрешения начальника госпиталя. Они хотят прикомандировать тебя к госпиталю. Сам решай. Служба тут не пыльная, медсестёр полно, и до дома три часа езды. Только в нашей части интересней. А я бы тебе долг простил.
– А какой Ваш интерес?
– Зампотех имеет на тебя какие – то виды. Ему автоэлектрик нужен. Уже решён вопрос о твоём переводе. Будешь в проводах копаться, и никаких тебе тревог. А я подал рапорт, хочу в Афгане служить. Выслуга, чеки и прочие радости. Если не привезу тебя – мой косяк. Могут не подписать. А твой долг, мне зампотех вернёт.
Не знаю почему, но я согласился вернуться в часть. И никогда об этом не пожалел. А после увольнения в запас, мне выдали в финчасти восемнадцать рублей, наверно мой заработок за два года службы, которые я вернул Ленке, когда приехал домой…
Буер Артур
источник
Свежие комментарии